
понедельник, 08 марта 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Мои дорогие и горячо любимые ПЧ! С праздником! Счастья, добра, новых достижений и весны, хоть за окном и непогода!


пятница, 12 февраля 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Ну как сказано, а? Вычитала на днях эту прелесть, искала, куда записать, и тут вспомнила про дайрик.
"Литературу, настоящую литературу, не стоит глотать залпом, как снадобье, полезное для сердца или ума, этого "желудка" души. Литературу надо принимать мелкими дозами, раздробив, раскрошив, размолов, - тогда вы почувствуете ее сладостное благоухание в глубине ладоней; ее нужно разгрызать, с наслаждением перекатывая языком во рту - тогда и только тогда вы оцените по достоинству ее редкостный аромат, и раздробленные, размельченные частицы вновь соединятся воедино в вашем сознании и обретут красоту целого, к которому вы подмешали чуточку собственной крови".
"Литературу, настоящую литературу, не стоит глотать залпом, как снадобье, полезное для сердца или ума, этого "желудка" души. Литературу надо принимать мелкими дозами, раздробив, раскрошив, размолов, - тогда вы почувствуете ее сладостное благоухание в глубине ладоней; ее нужно разгрызать, с наслаждением перекатывая языком во рту - тогда и только тогда вы оцените по достоинству ее редкостный аромат, и раздробленные, размельченные частицы вновь соединятся воедино в вашем сознании и обретут красоту целого, к которому вы подмешали чуточку собственной крови".
четверг, 21 января 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
II.
Лора.
Смерть страшна не тем, что она меняет будущее. А тем, что она оставляет нас в одиночестве с нашими воспоминаниями (Питер Хёг).
Как часто мы не говорим друг другу нужные слова. Как часто мы не говорим их вовремя. А это сродни тому, будто мы не произносили их вовсе.
Лора проснулась в хорошем настроении. Почему-то именно вчера ей пришло в голову пойти к ней, к своей старой доброй учительнице. Надумала вчера, а запланировала на сегодня.
Они знали друг друга уже лет десять. Лора помнила кучу мест, где они с ней встречались, чуть-чуть помнила, о чем разговаривали, какие книги читали, помнила ее добрую улыбку и влажный блеск добрых голубых глаз. Какие портреты висели на стенах ее маленькой квартирки, какие фотографии стояли – Лора практически безошибочно могла назвать их местоположение. Фотографии Лоре нравились особенно: старые, еще черно-белые; на них она была молодая, с длинными завитушками и забавными шляпками, в модных тогда и очень красивых платьях. Она то кокетливо, то загадочно улыбалась, то была грустна и даже серьезна… То лицо, что на фотографиях, Лора уже не видела – в то время ее родители даже не родились. Зато хорошо знала другое, знакомое, такое близкое и родное.
В последнее время они встречались только в этой маленькой квартирке – она уже практически никуда не выходила. А потом и самой Лоре стало недосуг заходить так часто. Они учили английский. Сейчас Лора его практически забыла. Она долго собиралась вновь взяться за себя, подумывала, чтобы возобновить занятия. Пару раз даже начинала ходить к учительнице, но после двух-трех уроков снова бросала. Говорила ей и, прежде всего, себе, что нет времени, что появилась куча неотложных дел, а прийти сюда она всегда успеет. Иногда Лора заходила на праздники. Она любила ее поздравлять. Ее учительница была одним из тех редких людей, которые никогда ничего не требуют, но всегда безмерно благодарны.
С этим Новым годом Лора ее не поздравила. Был гололед, потом заморозки, потом закончились сладости, а идти с пустыми руками было как-то неудобно, и Лора собралась только сегодня. Набрала знакомый номер, который еле вспомнила. Она звонила нечасто – только затем, чтобы предупредить, что зайдет. Лора отчего-то питала странную ненависть к телефонным разговорам. Трубку долго никто не брал, и от этого становилось как-то не по себе. Потом ответил женский голос, другой, совершенно чужой и чуть холодный. Лора попросила учительницу, хотя сердце уже тревожно сжалось. Лора знала, что гости у нее бывают нечасто. Голос, не смутившись, ответил, что ее больше нет.
– Когда? – спросила Лора.
– Сегодня ночью…
Ну почему мы так часто откладываем все на потом? На завтра. На неопределенный срок. Ведь еще вчера она могла зайти к ней, могла взглянуть в ее небесно-голубые, еще живые глаза. А сегодня уже поздно. Больше всего Лору глодала мысль, что она умерла, возможно, думая, что ее забыли. Лора забыла, хотя обещала приходить! Голос в трубке сказал, что она умерла с улыбкой на лице, но Лора все равно продолжала мучиться. Ее успокаивали, говорили, что она сможет пойти на похороны, отдать, как они выражались, последний долг, но Лора понимала, что это не то, совсем не то. Если бы она смогла еще раз, хотя бы раз поговорить с ней живой. Спасло ли это Лору?
Учительница была единственным человеком, кто верил в нее, кто думал о ней лучше, чем она была на самом деле. Лора высморкалась в платочек и припудрила глаза. На лицо было страшно смотреть: и без того маленькие глазки утонули в раскрасневшихся припухших щеках, отяжелявшие губы беспомощно шлепали друг об дружку, изредка издавая негромкие стоны. Почему-то вспомнились бежевые, в синий цветочно-фольклорный узор, обои в той маленькой, уютной комнатке и урок, когда они читали «Овода» на английском. Она очень любила Войнич, а Лора никогда ее не читала. Они успели прочесть всего несколько страниц, а потом Лора исчезла, думая, что еще будет время дочитать. И Лора снова уткнулась носом в платок, рыдая. Она поняла, что они больше никогда не смогут перевернуть последнюю страницу этой книги вместе. И никогда больше не будет так хорошо сидеть в той милой, знакомой комнатке…
Потом она стояла под горячим душем и никак не могла согреться. Ей вспомнилась песня, тот грустный кельтский мотив, хотя пелось в ней о любви. И она начала фальшиво и не в такт напевать, потому что голос сильно дрожал и не слушался:
One pleasant summer's morning when all the flowers were springing
Nature was adorning and the wee birds sweetly singing
I met my love near Banbridge Town, my charming blue-eyed… Sally.
И после слов «blue-eyed» слезы брызнули из ее глаз. Последнюю строку куплета Лора так и не допела.
Лора.
Смерть страшна не тем, что она меняет будущее. А тем, что она оставляет нас в одиночестве с нашими воспоминаниями (Питер Хёг).
Как часто мы не говорим друг другу нужные слова. Как часто мы не говорим их вовремя. А это сродни тому, будто мы не произносили их вовсе.
Лора проснулась в хорошем настроении. Почему-то именно вчера ей пришло в голову пойти к ней, к своей старой доброй учительнице. Надумала вчера, а запланировала на сегодня.
Они знали друг друга уже лет десять. Лора помнила кучу мест, где они с ней встречались, чуть-чуть помнила, о чем разговаривали, какие книги читали, помнила ее добрую улыбку и влажный блеск добрых голубых глаз. Какие портреты висели на стенах ее маленькой квартирки, какие фотографии стояли – Лора практически безошибочно могла назвать их местоположение. Фотографии Лоре нравились особенно: старые, еще черно-белые; на них она была молодая, с длинными завитушками и забавными шляпками, в модных тогда и очень красивых платьях. Она то кокетливо, то загадочно улыбалась, то была грустна и даже серьезна… То лицо, что на фотографиях, Лора уже не видела – в то время ее родители даже не родились. Зато хорошо знала другое, знакомое, такое близкое и родное.
В последнее время они встречались только в этой маленькой квартирке – она уже практически никуда не выходила. А потом и самой Лоре стало недосуг заходить так часто. Они учили английский. Сейчас Лора его практически забыла. Она долго собиралась вновь взяться за себя, подумывала, чтобы возобновить занятия. Пару раз даже начинала ходить к учительнице, но после двух-трех уроков снова бросала. Говорила ей и, прежде всего, себе, что нет времени, что появилась куча неотложных дел, а прийти сюда она всегда успеет. Иногда Лора заходила на праздники. Она любила ее поздравлять. Ее учительница была одним из тех редких людей, которые никогда ничего не требуют, но всегда безмерно благодарны.
С этим Новым годом Лора ее не поздравила. Был гололед, потом заморозки, потом закончились сладости, а идти с пустыми руками было как-то неудобно, и Лора собралась только сегодня. Набрала знакомый номер, который еле вспомнила. Она звонила нечасто – только затем, чтобы предупредить, что зайдет. Лора отчего-то питала странную ненависть к телефонным разговорам. Трубку долго никто не брал, и от этого становилось как-то не по себе. Потом ответил женский голос, другой, совершенно чужой и чуть холодный. Лора попросила учительницу, хотя сердце уже тревожно сжалось. Лора знала, что гости у нее бывают нечасто. Голос, не смутившись, ответил, что ее больше нет.
– Когда? – спросила Лора.
– Сегодня ночью…
Ну почему мы так часто откладываем все на потом? На завтра. На неопределенный срок. Ведь еще вчера она могла зайти к ней, могла взглянуть в ее небесно-голубые, еще живые глаза. А сегодня уже поздно. Больше всего Лору глодала мысль, что она умерла, возможно, думая, что ее забыли. Лора забыла, хотя обещала приходить! Голос в трубке сказал, что она умерла с улыбкой на лице, но Лора все равно продолжала мучиться. Ее успокаивали, говорили, что она сможет пойти на похороны, отдать, как они выражались, последний долг, но Лора понимала, что это не то, совсем не то. Если бы она смогла еще раз, хотя бы раз поговорить с ней живой. Спасло ли это Лору?
Учительница была единственным человеком, кто верил в нее, кто думал о ней лучше, чем она была на самом деле. Лора высморкалась в платочек и припудрила глаза. На лицо было страшно смотреть: и без того маленькие глазки утонули в раскрасневшихся припухших щеках, отяжелявшие губы беспомощно шлепали друг об дружку, изредка издавая негромкие стоны. Почему-то вспомнились бежевые, в синий цветочно-фольклорный узор, обои в той маленькой, уютной комнатке и урок, когда они читали «Овода» на английском. Она очень любила Войнич, а Лора никогда ее не читала. Они успели прочесть всего несколько страниц, а потом Лора исчезла, думая, что еще будет время дочитать. И Лора снова уткнулась носом в платок, рыдая. Она поняла, что они больше никогда не смогут перевернуть последнюю страницу этой книги вместе. И никогда больше не будет так хорошо сидеть в той милой, знакомой комнатке…
Потом она стояла под горячим душем и никак не могла согреться. Ей вспомнилась песня, тот грустный кельтский мотив, хотя пелось в ней о любви. И она начала фальшиво и не в такт напевать, потому что голос сильно дрожал и не слушался:
One pleasant summer's morning when all the flowers were springing
Nature was adorning and the wee birds sweetly singing
I met my love near Banbridge Town, my charming blue-eyed… Sally.
И после слов «blue-eyed» слезы брызнули из ее глаз. Последнюю строку куплета Лора так и не допела.
среда, 13 января 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Куплю калаш и расстреляю себя! Ну нельзя столько жрать сладкого!!!
Сегодня набрела на магазинчик сладостей, вот ни дать ни взять роулинговское "Сладкое королевство"! Там таже лакричные конфетки были! Отменная гадость, кстати сказать. И по виду похожа на грязь. Я не удержалась и купила себе пакетик с ромовой помадкой, клубничные шарики какие-то, кучу мармелада и огромный леденец, круглый такой, плоский, с концентрическими кругами.
Сегодня набрела на магазинчик сладостей, вот ни дать ни взять роулинговское "Сладкое королевство"! Там таже лакричные конфетки были! Отменная гадость, кстати сказать. И по виду похожа на грязь. Я не удержалась и купила себе пакетик с ромовой помадкой, клубничные шарики какие-то, кучу мармелада и огромный леденец, круглый такой, плоский, с концентрическими кругами.
вторник, 12 января 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Выйдешь на такой балкончик покурить, к примеру, а там - сюрпрайз, товаресчи...


суббота, 02 января 2010
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
... никогда не помешает!
Йолочко мое. Чтобы праздничное настроение не покидало потом весь год.
Жалко, искусственное, жаль, не пахнет, но - блин, - красиво)))

читать дальше
Йолочко мое. Чтобы праздничное настроение не покидало потом весь год.
Жалко, искусственное, жаль, не пахнет, но - блин, - красиво)))

читать дальше
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Бедный, бедный Северус.
«Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их путь к смерти» (Притчи 16:25).
Псевдофилософское размышление на тему того, почему живому Северусу в каноне не нашлось места.
В комнате было темно и сильно пахло пылью. Темно ровно настолько, чтобы слабые блики могли порождать призрачные тени на стене и вновь отдавать их ночи. Он стоял у единственного источника света – окна необычной формы, узкого и сужающегося кверху. Кто-то сказал бы, что оно под стать его мрачному расположению духа. Такие же беспросветные, стремящиеся к одной точке мысли. Он смотрел вдаль, так сосредоточенно, что нельзя было понять: то ли он упорно пытается что-то высмотреть, что-то неведомое глазу, то ли отрешенно смотрит в никуда. Он не спеша достал нож и, не задумываясь ни на минуту, вонзил его себе в грудь. Лезвие вошло в кожу легко, как в масло. По черному сюртуку побежала алая пульсирующая струйка, но боли не было. Уверенным движением он надавил на рукоять – острие вошло глубже. Внутри чуть кольнуло, скорее от ожидания, но не настолько мучительно, не так, чтобы захотелось нестерпимо кричать на всю округу. Он представил, как он будет истекать кровью, корчась на полу и пытаясь из последних сил вызвать те болезненные ощущения, которые смогли бы заглушить тупую, ноющую душевную боль. Хотя бы раз в жизни он хотел страдать физически. Хотел чувствовать клетками тела, а не той бестелесной оболочкой, которая скрежещет внутри изо дня в день уже последние шестнадцать лет.
Северус вскинул голову, словно отряхнув остатки странного наваждения. Медленно прошелся по комнате, так и не зажигая свет, – он слишком хорошо успел изучить ее пространство, чтобы без труда определить что и где даже с завязанными глазами. Он инстинктивно прижал руки к груди. Раны не было, как он и ожидал. Ничего этого не было. Но эти мысли… Последнее время он словно предчувствовал смерть. Он знал, что скоро наступит такой момент – слишком рискованна его игра. Но не сегодня, не сейчас, когда он меньше всего готов встретить ее с достоинством. И, конечно, не так, как только что увидел. Не как фанатик, бездумно втыкающий себе нож в сердце, а как воин, прикрывая собой кого-то. Осталось всего лишь определить кого.
Было время, когда он мечтал о смерти, словно своим уходом хотел оправдать себя. Сначала в голову пришла мысль о страдании. Искупление через страдание – все это было бы мучительно сладко, если бы не было так бесполезно. Потом он подумал, что, умирая, надо спасти чужую жизнь. Так, как когда-то в детстве укрывал руками хрупкий синий огонек, чтобы внезапным порывом его не разметало по ветру. И примерно так, как поступила в ту ночь Лили.
Все началось еще в детстве. Маленький Северус сжался в углу. Его трясло, и он изо всех сил зажимал ладонями уши, чтобы больше не слышать их слов. Слов тех, кого принято считать самыми близкими. Тогда он впервые ощутил себя никому не нужным. И подумал, что, если его вдруг не станет, они наконец обратят на него внимание. И будут жалеть. В тот момент он впервые попросил Мерлина забрать его. Без боли, слез и мучений. Просто вынуть из этой жизни, как дитя из колыбели, – и унести. Но Мерлин остался глух. Такому прекрасному плану мести своим родителям так и не суждено было сбыться.
Когда он встретил Лили, навязчивые идеи пропали. Пока он для нее важен, в его жизни есть смысл.
Если бы провидение отражало на лице каждого его пороки, то Северус должен был быть монстром с рождения. Позже он понял, что изначально никто не хорош и не плох. И на это не влияет ни внешность, ни знатность, ни происхождение. Добрыми или злыми нас делают только наши дела.
В школе он считал, что людей отпугивает лишь его странный вид. Отталкивающе необычные черты лица, странная походка, старая одежда мрачных оттенков и размера на два больше положенного. Единственным своим достоинством он считал живой и цепкий ум. В этой способности он никогда не сомневался.
Лет в четырнадцать он всерьез увлекся черной магией. Слава Мерлину, его отец не дожил до того момента, чтобы стать жертвой его праведного гнева. Именно тогда Северус вообразил, что он вправе казнить и миловать. Все казалось таким простым и понятным. Он думал, что свободен в своем выборе, и этот выбор ничем не ограничен, даже такой мелочью, как человеческая жизнь. Он презирал всякую мораль. Впрочем, о какой морали речь? Он всерьез считал, что каждый наш поступок по своей сути не хорош, и не плох. Его оценивают лишь те, кто загоняет себя в эти скучные рамки добра и зла. Те слабые душонки, кто не способен преодолеть эти грани. Так он думал, пока все это слишком близко не коснулось его.
Лили умерла в последний день октября. Накануне он почти ползал на коленях, умоляя своего темного властелина не трогать ее, и Волдеморт милостиво согласился. В детстве мысли о смерти вспыхивали и гасли время от времени, словно елочные фонарики. Сейчас они захлестнули его целиком. Но злобная старуха с косой не торопилась и на этот раз. Она словно подшучивала над ним, говоря, что его время не пришло. Он почти начал сходить с ума. Он мысленно разговаривал с ней, смотрел в ее безумные глаза, умолял, просил, кричал, что совершил уже в этой жизни все, что мог и что не сможет сотворить большего зла, чем уже сотворил. Но она только качала головой и отвечала: «Не сейчас, Северус». И тогда он пришел к Дамблдору.
Снова серьезно задумываться о смерти он начал после странной просьбы Альбуса. Он был бы рад уйти вместе с ним, но по странной иронии то нестерпимое чувство вины, что могло бы толкнуть его на тот свет, удерживало его тут. Трудно было жить, сознавая, что стал едва ли не главной причиной ее убийства. Если бы не он, как верный пес, несший своему хозяину любой летевший по ветру звук, не было бы ни предательства Петтигрю, ни той жуткой ночи. Северус поступил тогда так же эгоистично, как неродная мать из той притчи, что в детстве читал ему отец. Глупо, но ему казалось, что легче разрубить ребенка пополам, но только не отдать его в другие руки. Этим несчастным ребенком оказалась Лили.
После он поклялся охранять Гарри. Ему казалось, что самое ценное – это жизнь, простое физическое существование. Северус никогда не думал о его душе, не желал знать, хорошо ему или плохо. Порой он мечтал растерзать эту наглую и самодовольную копию ненавистного Поттера, но все же берег его, как никто другой. Такие странные и противоречивые чувства. И эта непонятная миссия, на которую он с согласия Альбуса обрек себя сам. Не столько из любви к его матери, сколько из-за гложущего чувства вины. Он не знал, сможет ли он когда-нибудь искупить то, что когда-то натворил. И знал, что пока он нужен Гарри, он не может умереть. Как бы ни хотелось.
Гремучая ива сердито заскрипела и остановилась – в хижину кто-то шел.
Он вошел, вернее, почти вполз сюда, мягко, элегантно, словно змей. Лорд Волдеморт. Его длинная мантия слегка шуршала, почти в такт скрежету чешуек его змеи. Так ее таинственная клетка иногда слегка касалась пола.
– Ты мне был очень нужен, Северус, и вот наконец я нашел тебя, – его безгубый рот растянулся в довольной улыбке, и уголки губ поползли вверх. Но от этого лицо не перестало напоминать какую-то зловещую маску. Снейп заметил это и недобро покосился на проплывающую мимо змею, ему показалось на миг, что вот-вот она обовьет его сзади и начнет медленно душить. Он ощутил дыхание смерти, но впервые в жизни был не рад ему.
– Позвольте, мой Лорд, я притащу вам мальчишку, – шептал он с надеждой. Впервые ему хотелось бежать без оглядки неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Эта гигантская змея, витающая в воздухе в своей непроницаемой клетке, наводила ужас.
– Еще не время, - ответил Лорд с все той же жалостливой улыбкой, - у меня осталось еще одно дело. Снейп в ужасе поднял глаза.
– Мне очень жаль, Северус, – процедил Волдеморт, без единой капли сочувствия в голосе, а Нагайна уже вонзала в шею Снейпа свои огромные ядовитые зубы.
Ему не хотелось покидать этот мир сейчас. Так нелепо, не выплатив до последнего нута свой долг. Никто так и не узнает, для чего он жил. А может, как раз тот самый момент? То самое мгновение, когда на небесных весах добро, принесенное им в этот мир, перевесило зло. Может, он должен был спасти вовсе не Поттера, а самого себя, свою разбитую, израненную душу. Тогда он действительно сделал все, что мог. Пусть он никого не закроет своей грудью от авады, не поведет за собой восстание и не избавит мир от зла движением своей палочки. Может, ему всего лишь достаточно будет понять, что он не чудовище. И узнать, что внутренний мир не всегда должен быть так же уродлив, как его ненавистное отражение в зеркале. Что он никому ничего не должен, кроме самого себя. Никто никому ничего не должен на этой земле. Мы любим, жертвуем собой, рискуем только для себя, только потому, что сами того хотим, а не потому, что отдаем долг. Мы такие, какие есть. Или, вернее, мы такие, какими сами хотим быть. Северус сам хотел вершить зло, сам же захотел искупить его. Он почти осознал все это и ушел бы спокойно, если бы хоть одна живая душа пожалела его.
Последнее, что он увидел, – это недоумевающий взгляд Гарри. Еще его или уже ее – он не смог определить: сознание уходило вместе с воспоминаниями, которые он по своей воле отдавал Поттеру. Черные глаза последний раз встретились с зелеными, и на лице Северуса застыли одновременно смятение и покой.
И он уже не слышал, как над его телом Гермиона, ужаснувшись, прошептала: «Бедный, бедный Снейп».
«Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их путь к смерти» (Притчи 16:25).
Псевдофилософское размышление на тему того, почему живому Северусу в каноне не нашлось места.
В комнате было темно и сильно пахло пылью. Темно ровно настолько, чтобы слабые блики могли порождать призрачные тени на стене и вновь отдавать их ночи. Он стоял у единственного источника света – окна необычной формы, узкого и сужающегося кверху. Кто-то сказал бы, что оно под стать его мрачному расположению духа. Такие же беспросветные, стремящиеся к одной точке мысли. Он смотрел вдаль, так сосредоточенно, что нельзя было понять: то ли он упорно пытается что-то высмотреть, что-то неведомое глазу, то ли отрешенно смотрит в никуда. Он не спеша достал нож и, не задумываясь ни на минуту, вонзил его себе в грудь. Лезвие вошло в кожу легко, как в масло. По черному сюртуку побежала алая пульсирующая струйка, но боли не было. Уверенным движением он надавил на рукоять – острие вошло глубже. Внутри чуть кольнуло, скорее от ожидания, но не настолько мучительно, не так, чтобы захотелось нестерпимо кричать на всю округу. Он представил, как он будет истекать кровью, корчась на полу и пытаясь из последних сил вызвать те болезненные ощущения, которые смогли бы заглушить тупую, ноющую душевную боль. Хотя бы раз в жизни он хотел страдать физически. Хотел чувствовать клетками тела, а не той бестелесной оболочкой, которая скрежещет внутри изо дня в день уже последние шестнадцать лет.
Северус вскинул голову, словно отряхнув остатки странного наваждения. Медленно прошелся по комнате, так и не зажигая свет, – он слишком хорошо успел изучить ее пространство, чтобы без труда определить что и где даже с завязанными глазами. Он инстинктивно прижал руки к груди. Раны не было, как он и ожидал. Ничего этого не было. Но эти мысли… Последнее время он словно предчувствовал смерть. Он знал, что скоро наступит такой момент – слишком рискованна его игра. Но не сегодня, не сейчас, когда он меньше всего готов встретить ее с достоинством. И, конечно, не так, как только что увидел. Не как фанатик, бездумно втыкающий себе нож в сердце, а как воин, прикрывая собой кого-то. Осталось всего лишь определить кого.
Было время, когда он мечтал о смерти, словно своим уходом хотел оправдать себя. Сначала в голову пришла мысль о страдании. Искупление через страдание – все это было бы мучительно сладко, если бы не было так бесполезно. Потом он подумал, что, умирая, надо спасти чужую жизнь. Так, как когда-то в детстве укрывал руками хрупкий синий огонек, чтобы внезапным порывом его не разметало по ветру. И примерно так, как поступила в ту ночь Лили.
Все началось еще в детстве. Маленький Северус сжался в углу. Его трясло, и он изо всех сил зажимал ладонями уши, чтобы больше не слышать их слов. Слов тех, кого принято считать самыми близкими. Тогда он впервые ощутил себя никому не нужным. И подумал, что, если его вдруг не станет, они наконец обратят на него внимание. И будут жалеть. В тот момент он впервые попросил Мерлина забрать его. Без боли, слез и мучений. Просто вынуть из этой жизни, как дитя из колыбели, – и унести. Но Мерлин остался глух. Такому прекрасному плану мести своим родителям так и не суждено было сбыться.
Когда он встретил Лили, навязчивые идеи пропали. Пока он для нее важен, в его жизни есть смысл.
Если бы провидение отражало на лице каждого его пороки, то Северус должен был быть монстром с рождения. Позже он понял, что изначально никто не хорош и не плох. И на это не влияет ни внешность, ни знатность, ни происхождение. Добрыми или злыми нас делают только наши дела.
В школе он считал, что людей отпугивает лишь его странный вид. Отталкивающе необычные черты лица, странная походка, старая одежда мрачных оттенков и размера на два больше положенного. Единственным своим достоинством он считал живой и цепкий ум. В этой способности он никогда не сомневался.
Лет в четырнадцать он всерьез увлекся черной магией. Слава Мерлину, его отец не дожил до того момента, чтобы стать жертвой его праведного гнева. Именно тогда Северус вообразил, что он вправе казнить и миловать. Все казалось таким простым и понятным. Он думал, что свободен в своем выборе, и этот выбор ничем не ограничен, даже такой мелочью, как человеческая жизнь. Он презирал всякую мораль. Впрочем, о какой морали речь? Он всерьез считал, что каждый наш поступок по своей сути не хорош, и не плох. Его оценивают лишь те, кто загоняет себя в эти скучные рамки добра и зла. Те слабые душонки, кто не способен преодолеть эти грани. Так он думал, пока все это слишком близко не коснулось его.
Лили умерла в последний день октября. Накануне он почти ползал на коленях, умоляя своего темного властелина не трогать ее, и Волдеморт милостиво согласился. В детстве мысли о смерти вспыхивали и гасли время от времени, словно елочные фонарики. Сейчас они захлестнули его целиком. Но злобная старуха с косой не торопилась и на этот раз. Она словно подшучивала над ним, говоря, что его время не пришло. Он почти начал сходить с ума. Он мысленно разговаривал с ней, смотрел в ее безумные глаза, умолял, просил, кричал, что совершил уже в этой жизни все, что мог и что не сможет сотворить большего зла, чем уже сотворил. Но она только качала головой и отвечала: «Не сейчас, Северус». И тогда он пришел к Дамблдору.
Снова серьезно задумываться о смерти он начал после странной просьбы Альбуса. Он был бы рад уйти вместе с ним, но по странной иронии то нестерпимое чувство вины, что могло бы толкнуть его на тот свет, удерживало его тут. Трудно было жить, сознавая, что стал едва ли не главной причиной ее убийства. Если бы не он, как верный пес, несший своему хозяину любой летевший по ветру звук, не было бы ни предательства Петтигрю, ни той жуткой ночи. Северус поступил тогда так же эгоистично, как неродная мать из той притчи, что в детстве читал ему отец. Глупо, но ему казалось, что легче разрубить ребенка пополам, но только не отдать его в другие руки. Этим несчастным ребенком оказалась Лили.
После он поклялся охранять Гарри. Ему казалось, что самое ценное – это жизнь, простое физическое существование. Северус никогда не думал о его душе, не желал знать, хорошо ему или плохо. Порой он мечтал растерзать эту наглую и самодовольную копию ненавистного Поттера, но все же берег его, как никто другой. Такие странные и противоречивые чувства. И эта непонятная миссия, на которую он с согласия Альбуса обрек себя сам. Не столько из любви к его матери, сколько из-за гложущего чувства вины. Он не знал, сможет ли он когда-нибудь искупить то, что когда-то натворил. И знал, что пока он нужен Гарри, он не может умереть. Как бы ни хотелось.
Гремучая ива сердито заскрипела и остановилась – в хижину кто-то шел.
Он вошел, вернее, почти вполз сюда, мягко, элегантно, словно змей. Лорд Волдеморт. Его длинная мантия слегка шуршала, почти в такт скрежету чешуек его змеи. Так ее таинственная клетка иногда слегка касалась пола.
– Ты мне был очень нужен, Северус, и вот наконец я нашел тебя, – его безгубый рот растянулся в довольной улыбке, и уголки губ поползли вверх. Но от этого лицо не перестало напоминать какую-то зловещую маску. Снейп заметил это и недобро покосился на проплывающую мимо змею, ему показалось на миг, что вот-вот она обовьет его сзади и начнет медленно душить. Он ощутил дыхание смерти, но впервые в жизни был не рад ему.
– Позвольте, мой Лорд, я притащу вам мальчишку, – шептал он с надеждой. Впервые ему хотелось бежать без оглядки неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Эта гигантская змея, витающая в воздухе в своей непроницаемой клетке, наводила ужас.
– Еще не время, - ответил Лорд с все той же жалостливой улыбкой, - у меня осталось еще одно дело. Снейп в ужасе поднял глаза.
– Мне очень жаль, Северус, – процедил Волдеморт, без единой капли сочувствия в голосе, а Нагайна уже вонзала в шею Снейпа свои огромные ядовитые зубы.
Ему не хотелось покидать этот мир сейчас. Так нелепо, не выплатив до последнего нута свой долг. Никто так и не узнает, для чего он жил. А может, как раз тот самый момент? То самое мгновение, когда на небесных весах добро, принесенное им в этот мир, перевесило зло. Может, он должен был спасти вовсе не Поттера, а самого себя, свою разбитую, израненную душу. Тогда он действительно сделал все, что мог. Пусть он никого не закроет своей грудью от авады, не поведет за собой восстание и не избавит мир от зла движением своей палочки. Может, ему всего лишь достаточно будет понять, что он не чудовище. И узнать, что внутренний мир не всегда должен быть так же уродлив, как его ненавистное отражение в зеркале. Что он никому ничего не должен, кроме самого себя. Никто никому ничего не должен на этой земле. Мы любим, жертвуем собой, рискуем только для себя, только потому, что сами того хотим, а не потому, что отдаем долг. Мы такие, какие есть. Или, вернее, мы такие, какими сами хотим быть. Северус сам хотел вершить зло, сам же захотел искупить его. Он почти осознал все это и ушел бы спокойно, если бы хоть одна живая душа пожалела его.
Последнее, что он увидел, – это недоумевающий взгляд Гарри. Еще его или уже ее – он не смог определить: сознание уходило вместе с воспоминаниями, которые он по своей воле отдавал Поттеру. Черные глаза последний раз встретились с зелеными, и на лице Северуса застыли одновременно смятение и покой.
И он уже не слышал, как над его телом Гермиона, ужаснувшись, прошептала: «Бедный, бедный Снейп».
четверг, 26 ноября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Сегодня обнаружила, что транспортные услуги бью на один счет, а страховой сбор к этим же услугам по транспотрировке груза - на другой. Хорошо, что главбух наш пока не обнаружил. Приколотил бы к стенке аршинными гвоздями без намека на сожаление! А ведь сколько раз говорила, что бухгалтерия - это не мое. Ну не бухгалтерский у меня мозг, и все тут!
Я часто думаю, почему я все же остаюсь на этой работе. Наверное. из-за моей склонности упорядочивать все вокруг, приводить к той степени гармонии, которая бы меня устроила. Причем такая щепетильность проявляется практически во всем. Я очень падка на мелкие, но милые сердцу эффекты. На рабочем месте у меня непременно должен быть дендрарий, а рядом - висеть любимый постер. Обязательно календарь, и желательно с красивым рисунком, для успокоя. Он должен присутстовать потому, что не люблю находиться в состоянии безвременья, что неизбежно с моим ненормированным рабочим днем.
Праздник должен быть всегда праздником, несмотря на непраздничное настроение в душе. Хорошему украшению радуется и мой, и чужой глаз, поэтому на рабочем столе всегда висят (сидят, торчат и т.д.) всякие атрибуты предстоящего торжества, крупного и не очень, начиная от сердечек к дню святого Валнтина и заканчивая веселой денюжкой к дню зарплаты. Примерно то же самое творится и с заставками для компа.
Довольно странная причина не послать все в известные места...
Я часто думаю, почему я все же остаюсь на этой работе. Наверное. из-за моей склонности упорядочивать все вокруг, приводить к той степени гармонии, которая бы меня устроила. Причем такая щепетильность проявляется практически во всем. Я очень падка на мелкие, но милые сердцу эффекты. На рабочем месте у меня непременно должен быть дендрарий, а рядом - висеть любимый постер. Обязательно календарь, и желательно с красивым рисунком, для успокоя. Он должен присутстовать потому, что не люблю находиться в состоянии безвременья, что неизбежно с моим ненормированным рабочим днем.
Праздник должен быть всегда праздником, несмотря на непраздничное настроение в душе. Хорошему украшению радуется и мой, и чужой глаз, поэтому на рабочем столе всегда висят (сидят, торчат и т.д.) всякие атрибуты предстоящего торжества, крупного и не очень, начиная от сердечек к дню святого Валнтина и заканчивая веселой денюжкой к дню зарплаты. Примерно то же самое творится и с заставками для компа.
Довольно странная причина не послать все в известные места...
среда, 25 ноября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
А-а-а!!! Ну почему я такая "везучая"! Завтра собиралась на концерт "Кипелова", а сегодня узнала, что его отменили! Я ж их приезда 5 лет ждала! ...приличные слова закончились. Аффтар ушол бицца головой апстену.
- примерно так

среда, 18 ноября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Три подаренные мне хризантемки. Обожаю их с детства! Правда никогда еще не дарили таких, с заостренными листьями. Наверное, помесь с астрами. А еще очень жаль, что интернет не может передавать запахи. Они очень-очень-очень хорошо пахнут. Мне всю жизнь казалось, что хризантемы пахнут морозным воздухом 



понедельник, 16 ноября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
...Весь мир - театр, а люди в нем актеры. Судя по результатам теста, на который я недавно набрела, по мне давно плачет сцена 
КТО ТЫ БУДЕШЬ ТАКОЙ?
Результаты теста
Тип личности: ДЕМОНСТРАТИВНЫЙ
Что я думаю о себе?
Мое кредо: "Жизнь должна быть яркой и красивой". Люблю это слово - "красиво". Но красиво - это когда ярко. Моя жизнь должна быть такой красивой, и чтобы все это видели. Монотонная жизнь и жизнь без общения - это пытка. Люблю природу, искусство, особенно сцену. День прошел для меня бессмысленно, если мне никто не сказал, как он мной восхищен. Ради этого я готов сам выражать восхищение, внимательно слушать собеседника и сопереживать услышанному. Мой мир наполнен яркими красками: небо голубое, трава зеленая, море синее, розы алые... Когда я что-либо рассказываю, я это все как бы переживаю сам. Как правило, это выглядит настолько правдиво, что я сам в данный момент верю тому, что рассказываю. Я могу поддержать беседу о будущем или о религии, если и это будущее, и эта религия ярки и впечатляющи. Не люблю людей, которые видят меня не таким, каким я себя считаю (или хочу казаться) в данный момент. Любимые цвета - ярко-красный, лимонно-желтый, электрик, сочетание черного с белым. Любимая одежда - броская, привлекающая внимание.
На самом деле: АКТЕР
Постоянно стремится быть в центре внимания. Хотя и не обладает качествами лидера. Обожает восхищение своей особой и ради этого идет на все. Падок на лесть. Самое горячее желание - желание нравиться. Вся его жизнь - постоянное шоу. Для него важны внешние атрибуты. Именно поэтому он заботится о своем внешнем виде, не пренебрегая самыми незначительными мелочами. Женщина такого типа не выйдет ненакрашенной даже выносить помойное ведро. Одежду он выбирает либо ультрамодную, экстравагантную, либо, если на такое нет средств, надевает "живописные лохмотья", одеваясь нарочито небрежно, но так, чтобы это привлекало внимание, бросалось в глаза. Общаясь с людьми, он ведет себя так же, как и окружающие: все грустят - он тоже, все веселятся - он тоже. Способен резко менять свое настроение в зависимости от обстановки: к примеру, он грустен на похоронах, но, попав сразу после них на празднество, тут же начинает веселиться. Однако он не лицемерит: все его чувства искренни. Хотя он и бывает лжив (скорее даже не врет, а фантазирует, чтобы опять же привлечь внимание), но лжет так увлекательно, что ему верят. Да он и сам .верит в то, что рассказывает, всякий раз буквально растворяясь в этих образах, словно играя роль. Любит выступать перед аудиторией, но при этом в отличие от Деятельного представляет не идею, а себя.
Чувства проявляет только при свидетелях - и очень яркие. Ни смеяться, ни плакать в одиночестве не будет. Если он влюбляется, то о его чувствах вскоре обязательно узнают все окружающие. Вообще он очень тяжело переносит одиночество, отверженность, может от этого даже заболеть. А если его недооценивают - он считает этих людей завистниками и врагами. Если в какой-то компании на него не обращают внимания, он как минимум будет на эту компанию смертельно обижен. А часто, чтобы привлечь к себе это внимание, способен даже закатить скандал. Он никогда не скажет: "Мне больно", а будет говорить: "Посмотрите, как мне больно". Часто, уходя от депрессии, демонстрирует различные соматические болезни, особенно если за ним при этом ухаживают. Для него, как говорится, на миру и смерть красна. Его жизнь - постоянная смена впечатлений. Он не выносит однообразия. И поэтому такие люди самым активным образом украшают нашу жизнь.
СИЛЬНЫЕ СТОРОНЫ: способность к сопереживанию, интуиция, общительность.
СЛАБЫЕ СТОРОНЫ: непостоянство чувств, эгоцентризм, излишняя эмоциональность.


КТО ТЫ БУДЕШЬ ТАКОЙ?
Результаты теста
Тип личности: ДЕМОНСТРАТИВНЫЙ
Что я думаю о себе?
Мое кредо: "Жизнь должна быть яркой и красивой". Люблю это слово - "красиво". Но красиво - это когда ярко. Моя жизнь должна быть такой красивой, и чтобы все это видели. Монотонная жизнь и жизнь без общения - это пытка. Люблю природу, искусство, особенно сцену. День прошел для меня бессмысленно, если мне никто не сказал, как он мной восхищен. Ради этого я готов сам выражать восхищение, внимательно слушать собеседника и сопереживать услышанному. Мой мир наполнен яркими красками: небо голубое, трава зеленая, море синее, розы алые... Когда я что-либо рассказываю, я это все как бы переживаю сам. Как правило, это выглядит настолько правдиво, что я сам в данный момент верю тому, что рассказываю. Я могу поддержать беседу о будущем или о религии, если и это будущее, и эта религия ярки и впечатляющи. Не люблю людей, которые видят меня не таким, каким я себя считаю (или хочу казаться) в данный момент. Любимые цвета - ярко-красный, лимонно-желтый, электрик, сочетание черного с белым. Любимая одежда - броская, привлекающая внимание.
На самом деле: АКТЕР
Постоянно стремится быть в центре внимания. Хотя и не обладает качествами лидера. Обожает восхищение своей особой и ради этого идет на все. Падок на лесть. Самое горячее желание - желание нравиться. Вся его жизнь - постоянное шоу. Для него важны внешние атрибуты. Именно поэтому он заботится о своем внешнем виде, не пренебрегая самыми незначительными мелочами. Женщина такого типа не выйдет ненакрашенной даже выносить помойное ведро. Одежду он выбирает либо ультрамодную, экстравагантную, либо, если на такое нет средств, надевает "живописные лохмотья", одеваясь нарочито небрежно, но так, чтобы это привлекало внимание, бросалось в глаза. Общаясь с людьми, он ведет себя так же, как и окружающие: все грустят - он тоже, все веселятся - он тоже. Способен резко менять свое настроение в зависимости от обстановки: к примеру, он грустен на похоронах, но, попав сразу после них на празднество, тут же начинает веселиться. Однако он не лицемерит: все его чувства искренни. Хотя он и бывает лжив (скорее даже не врет, а фантазирует, чтобы опять же привлечь внимание), но лжет так увлекательно, что ему верят. Да он и сам .верит в то, что рассказывает, всякий раз буквально растворяясь в этих образах, словно играя роль. Любит выступать перед аудиторией, но при этом в отличие от Деятельного представляет не идею, а себя.
Чувства проявляет только при свидетелях - и очень яркие. Ни смеяться, ни плакать в одиночестве не будет. Если он влюбляется, то о его чувствах вскоре обязательно узнают все окружающие. Вообще он очень тяжело переносит одиночество, отверженность, может от этого даже заболеть. А если его недооценивают - он считает этих людей завистниками и врагами. Если в какой-то компании на него не обращают внимания, он как минимум будет на эту компанию смертельно обижен. А часто, чтобы привлечь к себе это внимание, способен даже закатить скандал. Он никогда не скажет: "Мне больно", а будет говорить: "Посмотрите, как мне больно". Часто, уходя от депрессии, демонстрирует различные соматические болезни, особенно если за ним при этом ухаживают. Для него, как говорится, на миру и смерть красна. Его жизнь - постоянная смена впечатлений. Он не выносит однообразия. И поэтому такие люди самым активным образом украшают нашу жизнь.
СИЛЬНЫЕ СТОРОНЫ: способность к сопереживанию, интуиция, общительность.
СЛАБЫЕ СТОРОНЫ: непостоянство чувств, эгоцентризм, излишняя эмоциональность.

воскресенье, 15 ноября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Вчера был самый беспонтовый День рождения. Можно сказать, обычный день, я как-то даже не почувствовала, что он чем-то отличается от череды дней до и после. Вообще последнее время перестаю замечать праздники и удивляюсь, куда же делось то волшебное детское ощущение чего-то особенного, необычного?
Наверное, старею... 








среда, 28 октября 2009
23:46
Доступ к записи ограничен
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 15 октября 2009
13:22
Доступ к записи ограничен
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 27 сентября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
У меня иногда появляются записи, которые не доступны никому, кроме меня. Поэтому, прошу прощения у всех тех, кто сюда иногда заходит. Я ничего такого страшного не скрываю. Просто, думаю, в этих записях нет ничего интересного и, тем более, полезного окружающим. Это просто мои сны. Бредовые странные, с извилистым и иногда полудетективным сюжетом. В общем, все это чисто для самоанализа ну и так, как копилка сюжетов. Авось пригодится в дальнейшем. Раньше я записывала все это на бумаге, но разрозненные листы или даже тетради с блокнотами имеют обыкновение куда-то деваться, поэтому с появлением своего дневничка записываю сюда, для надежности.
12:53
Доступ к записи ограничен
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 22 сентября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Для меня ответ однозначен - зло. Ибо не может человек, заботящийся о свом здоровье и (что важнее) здоровье своих детей, поедать на завтрак булочку с кунжутом, заедать вусмерть ужаренной картошкой и запивать все это колой. И этим же кормить своих несчастных детей. Неужели культура домашних застолий. умение готовить вкусную и, безусловно, более полезную домашнюю еду, чем всегда славились женщины в России, с нашим бурным ритмом жизни несовместимы и оттого безвозвратно уходят в прошлое?


среда, 16 сентября 2009
10:25
Доступ к записи ограничен
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 12 сентября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Сфоткала на днях в магазинчике. Просто поражаюсь иногда людской фантазии относительно названий.

Глядя на это, так и крутится в голове примерно такой диалог утром на кухне:
- Здравствуй, кефир, здравствуй, ряженка, здравствуй, колбаса!..
- Сынок, ты что вчера курил?

Глядя на это, так и крутится в голове примерно такой диалог утром на кухне:
- Здравствуй, кефир, здравствуй, ряженка, здравствуй, колбаса!..
- Сынок, ты что вчера курил?
суббота, 05 сентября 2009
– Нет, – сказал он. – Я не другой кот. Я – это я (с)
Я, оказывается, такая трусиха. Сегодня пошли с подругой в горпарк, денек хороший - не слишком жарко и не холодно, в общем так, как я люблю. Решили вспомнить детство. Есть у нас такой замечательный атракцион - НЛО называется. От людей бывалых слышала, что штука абсолютно безобидная. Такая круглая тарелка с сиденьями внутри, сначала начинает раскачиваться и кружиться, при этом поднимаясь вверх периодически, а потом летает взад-вперед, как качели, с достаточно большой амплитудой. Так вот, мотаюсь я там в длинном черном платье, которое очень быстро собралось гармошкой где-то в районе талии, ноги голые практически (стыд, вообще), глаза открыть не могу - до того боюсь высоты, повизгиваю и ругаюсь одновременно. Хорошо, подруга сидела и разговаривала со мной: "Тебе плохо? Держись, скоро слезем!". Короче, всего лишь 3 минуты страха - и я на свободе! Что самое интересное, мне было абсолютно не плохо, даже голова почти не закружилась. Просто панически испугалась высоты. Просто когда смотришь вниз и под тобой на расстоянии метров 3-4 земля, цветы и проч., и больше ничего, так жутко становится. Интересно, а можно это как-нибудь перебороть? Ведь некоторые люди абсолютно не боятся высоты. Это врожденное или приобретается долгой и упорной закалкой?